С началом полномасштабной агрессии РФ, украинские активистские инициативы оказались перед жёстким выбором: ждать, пока дойдёт «официальная» помощь, или действовать здесь и сейчас, на ощупь, по живым следам кризиса. Так началась реализация VirusOFF проекта экстренной помощи при поддержке ViiV Healthcare Positive Action — без длинных заявок и многослойной бюрократии, но с ясной целью: помочь тем, кому это так нужно. Мы поговорили с Оксана Доброскок — активисткой и координаторкой данного проекта, для которой «помогать» — это всегда про конкретного человека и не про общие слова. О равных консультантах и консультантках, гибкости, шелтерах, документах, лекарствах, доверии и том, что держит людей на плаву, когда кажется, что всё рушится.
Оксана, подскажи: с 2022 года прошло уже три года. Изменилась ли логика проекта за это время?
— Когда всё началось в 2022 году, мы просто действовали. Это был момент, когда, как говорят, «земля горела под ногами». Люди массово покидали свои дома, теряли связь с медицинской системой, оказывались без еды, одежды, лекарств. Мы, активисты и активистки из ключевых групп, не были подготовлены к предоставлению гуманитарной помощи — профиль VirusOFF всегда был информационно-адвокационный. Но в этот момент всё изменилось.
Появился запрос от донора (ViiV Healthcare Positive Action — прим. virusoff) — готовы ли мы поддержать сообщество в экстренной ситуации. Мы согласились. Хотя у нас не было сервисного опыта, была чёткая мотивация помочь тем, кто оказался в уязвимом положении. Первые три месяца мы работали буквально на коленке — закупали продукты, оплачивали билеты, жильё, медикаменты. Всё происходило благодаря нашим равным консультантам и консультанткам, которые знали людей лично и могли оперативно реагировать.
Проект в дальнейшем трансформировался. Из просто экстренной гуманитарной помощи он стал чем-то большим. Мы не стали создавать административный аппарат. Вместо этого распределили ресурсы через людей из сообществ, которые работали в регионах. Это сократило расходы и позволило сохранить гибкость. В проекте были включены элементы устойчивости: помощь с релокацией, восстановлением документов, поддержкой молодых матерей, поддержкой транс*-шелтера в Одессе. Мы начали видеть, что гуманитарная помощь — это не просто выдать продуктовый набор. Это входная точка. Это возможность вернуть людей в жизнь, дать им доступ к информации, к другим видам помощи, к восстановлению связи с медсистемой.
Как вы выбирали, в каких регионах запускать работу? Что было ключевым?
— Первый фактор — это присутствие консультанта или консультантки. Помощь должна была быть максимально оперативной. Там, где был консультант или консультантка, была и помощь. Далее мы анализировали потоки ВПЛ (внутренне перемещенные лица – прим. virusoff) и где находятся сообщества, лишенные доступа к помощи. Например, в Полтаве на тот момент было много харьковских ВПЛ, но почти не было специализированных организаций, например по работе с ЛГБТИК+ сообществом. В Одессе активно развивалось транс* сообщество на базе инициативной группы “Т-Юг” (“Т-Південь” — прим. virusoff), но у них не было достаточно поддержки.
Мы старались охватывать географически разные части страны: восток (Харьков), центр (Полтава), запад (Ивано-Франковск), юг (Одесса). Это позволяло реагировать на разные ситуации и покрывать потребности различных групп. Более того, консультанты и консультантки работали не только локально, но и по запросу дистанционно: отправляли гуманитарные наборы по почте, консультировали.
А как проект адаптировался к войне? Что изменилось в структуре помощи?
— В разные этапы войны менялись и приоритеты, и спасибо донору, что поддержал нас в этом. Сначала это была базовая помощь: продукты, одежда, билеты, жильё. Затем, когда начались blackout’ы — добавили LED-лампы, средства экстренной связи, поддерживающие обогреватели. Постепенно, с ухудшением ситуации с физическим и психическим здоровьем людей, появился запрос на возмещение средств за лекарства и медицинские обследования по самым различным направлениям, на финансовую помощь «на всё, что нельзя заранее запланировать». В 2025 году в проекте особое внимание стало уделяться беременным и родившим женщинам с ВИЧ: смеси, памперсы, средства для прекращения лактации. Также острая проблема — документы. Их утрата фактически лишает человека возможности лечиться, получать услуги, устроиться на работу.
Расскажи немного о людях, с кем ты работаешь. Кто делает проект живым?
— Наша команда — это сообщество. Люди, которые не просто работают «для», а работают «вместе». Вася Маликов (Харьков) — мощный активист, работающий с ЛГБТИК+ сообществом. Он очень вовлечён в жизнь города, несмотря на постоянные обстрелы. Янина Стемковская (Полтава) — профессионалка, которая более 20 лет работает с людьми, употребляющими наркотики. Юлия Князюк (Ивано-Франковск) — универсальная консультантка, работающая с людьми, живущими с ВИЧ, секс-работниками и секс-работницами, ЛГБТИК+, ВПЛ. Юля Фамильева (Одесса) — транс*-активистка, поддержавшая инициативу по открытию транс*-шелтера и затем зарегистрировавшая организацию «Т-Юг» («Т-Південь» — прим. virusoff). Все эти люди — представители и представительницы своих сообществ. Они знают боль и потребности тех, с кем работают.
Как вы помогаете людям, «выпавшим» из системы ВИЧ/ТБ, ВПЛ и другим ключевым группам?
— Консультанты и консультантки выступали в роли социальных навигаторов. Они перенаправляли в профильные медучреждения, помогали восстановить документы, найти новые точки доступа к лечению. Иногда они буквально сопровождали людей в учреждения. Благодаря их опыту и доверию со стороны сообщества, удавалось восстанавливать контакт даже с теми, кто долгое время был вне системы.
Как гуманитарная помощь влияет на мотивацию людей обращаться за другой поддержкой?
— Человек приходит за продуктами. Его встречает консультант или консультантка — не просто человек «на выдаче», а такой/такая же, как он. Человек, который говорит на его языке, понимает, что значит жить с ВИЧ, употреблять наркотики, быть из сообщества ЛГБТИК+, быть в бегах. И в этот момент устанавливается доверие. Человек получает помощь, но и узнаёт о других возможностях: медицинской, психологической, социальной поддержке. Многие именно через этот входной момент начинали новую жизнь, узнавали, что они не одни.
Какие были особые потребности у транс* людей, и как проект на них откликнулся?
— Транс* люди сталкиваются с множеством барьеров: от отсутствия документов до невозможности получать гормональную терапию. В Одессе инициативная группа транс*-людей «Т-Юг» («Т-Південь» — прим. virusoff) открыла шелтер. В какой-то момент финансирование прекратилось, и они оказались на грани закрытия. Мы оперативно приняли решение — временно перераспределили бюджет релокации на аренду. Это позволило сохранить пространство, где люди чувствуют себя в безопасности.
Какие актуальные потребности у представителей ключевых групп по состоянию на сегодня?
— Психическое и физическое здоровье ухудшается. Много сопутствующих заболеваний: проблемы с сердцем, почками, психосоматикой. Люди обессилены, у них нет работы, денег, поддержки. Особо остро стоит вопрос у беременных и родивших женщин с ВИЧ — на них ложится двойная нагрузка. У людей, употребляющих наркотики, огромный барьер — отсутствие документов. Без этого они не могут ничего.
Что было самым трудным за эти годы?
— Переезды, потери связи, blackout’ы, выгорание, усталость, непредсказуемость. Очень трудно удерживать команду, когда у людей самих кризис. Но мы добились небольшой, но стабильной оплаты консультантам и консультанткам — нам было важно поддержать тех, кто работает в проекте и помогает другим.
Бывали ли кризисы, когда приходилось срочно менять планы?
— Да, например, в Одессе — шелтер для транс* людей. Мы быстро приняли решение использовать резервную строку бюджета. Так удалось спасти не просто помещение, а сообщество, которому негде было быть. Были и другие кейсы, когда нужно было экстренно оплатить аренду, билеты, еду.
Какие результаты тебе кажутся самыми важными?
— Самое главное — это то, что люди не ушли в изоляцию. Мы сохранили связи. Кто-то вернулся к лечению, кто-то нашёл поддержку, кто-то начал новую жизнь. Мы не потеряли людей. Это — главное.
Как ты думаешь, можно ли масштабировать в дальнейшем данный проект?
— Модель доказала свою устойчивость. Она может быть масштабирована, если будут люди, готовые работать с доверием. Никакой бюрократии, никаких формальных ограничений. Главное — связь с сообществом и готовность работать.
А чего не хватает, чтобы сделать проект ещё сильнее?
— Нужна гибкая поддержка. Не просто под индикаторы, а под реальные нужды. Нужно больше финансов для консультантов и консультанток, нужно техническое оснащение, мобильные наборы. Но главное — признание, что «просто еда» — это тоже здоровье, это тоже сервис, это точка входа в систему.
Что бы ты хотела сказать донорам и международным партнёрам?
— Пожалуйста, не обесценивайте гуманитарную помощь. Она — это не второстепенно. Это — фундамент. Пока человек голоден, он не будет лечиться. Пока он не в безопасности, он не придёт за тестом. Когда вы даёте помощь — вы даёте надежду. А когда даёте надежду — вы сохраняете жизнь. Это основа. Без неё — всё остальное не работает.